Читаем без скачивания Диалоги о ксенофилии [СИ] - Мария Ровная

Она тихонько, стараясь не звякнуть, поставила чашку на блюдце. Анна встрепенулась и заставила себя улыбнуться:

– Выдра – это мне льстит. Самый нетривиально мыслящий зверь. Совершенно не поддаётся оперантному обучению.

– Лучше расскажи про иву.

– Что?! – вздрогнула Анна.

– Ты спрашивала Патрика…

– А-а, тычинки…

– Ты считаешь, что Полакс как-то действует на особи мужского пола?

– Я считаю, что полаксиане мужского пола делятся на три группы. Во-первых, собственно мужчины, или кольцо. Во-вторых, вампиры. В-третьих, потенциальные вампиры, или ядро.

– И Аянчик?!

– По-моему…

– Тс-с-с.

В зимний сад вошёл Патрик. Сел верхом на стул и требовательно воззрился на Анну.

– Пат, хочешь кофе? – предложила Дарья. – Или чаю?

Он мотнул головой.

– Благодарю, sunny lady. Как я понял, у Вас есть гипотеза, леди Анна.

– Сколько угодно. Но в отличие от Вас я хочу чаю.

Патрик пересел на диван, взял для неё чашку, терпеливо осведомился:

– С пирожными?

– Без.

– Тогда я Вас слушаю.

– Тогда с пирожными.

Дарья поперхнулась кофе и негодующе вскричала:

– Аська, не мучай Пата! Пей быстро и выкладывай гипотезу.

– Наследственность, сцепленная с полом. Предположим, что в почве, или в растениях, или в… м-м… некоем едином всепланетном обменном генофонде Полакса…

– Вы имеете в виду вирусы?

– Может быть. Существует… вернее, существовал сто восемьдесят лет назад фактор, действующий на икс-хромосому в паре икс-игрек. Этот фактор подключил пришельцев с Земли к тому самому единому генофонду…

– У Вас пылкая фантазия, – вставил Патрик. Анна пожала плечами и умолкла. – Продолжайте же!

– Мутантная икс-хромосома у видов с гетерогаметными самками61 привела к бесплодию или нежизнеспособности самок.

– Птицы и бабочки, – Патрик машинально отставил чашку. – Ну?

– У видов с гетерогаметными самцами мутация, наоборот, улучшила фенотип62, тогда как нормальные самцы в условиях Полакса деградировали. Если, наконец, принять, что мутантная икс-пара летальна63, то в результате… Проще было бы нарисовать схему скрещивания…

– Я понял. Все женщины гетерозиготны64, половина мужчин – мутанты, нормальные мужчины не участвуют в воспроизводстве, и в каждом последующем поколении число женщин уменьшается вдвое.

– Да.

Патрик с силой сплёл пальцы на колене.

– Что ж, всё сходится. Прошло три-четыре поколения. Соотношение полов – один к двенадцати. Вы полагаете, достаточно допустить кольцо в супружескую постель – и у нас станут рождаться девочки?

– Можно попробовать.

– Как просто… Ядро – мутанты. Ядро, а не кольцо…

– Как все, – мягко сказала Анна. – Эволюция – игра мутаций, и в каждом из нас мириады мутантных генов.

– Как все? А что значат Ваши слова «подключение к единому генофонду», леди Анна?

Что она могла ответить? «Полакс – ваш всехний папа»? Сказать члену клана, одержимому идеей чистоты крови, с его почти фанатичной верностью роду, что все эти роды-кланы – иллюзия, что и он, и его братья, и его враги – узоры единой великой мозаики, где сплелись земные и неземные двойные спирали…

Её выручила Дарья, как всегда, найдя самый добрый из возможных ответов:

– Мне кажется, это значит, что колонисты породнились с планетой, которая стала для вас домом. Теперь вы не просто живёте на Полаксе, вы здесь свои.

– Это закономерно, – ожила Анна. – Вы приспосабливаете к своим нуждам бедную видами, хрупкую биосферу. Естественно, что она, стремясь к равновесию, приспосабливает вас к себе.

– Да, леди, вас трудно обвинить в антропоцентризме.

– А зачем нас обвинять? – Дарья взмахнула стрельчатыми ресницами и шагнула к Патрику, положила ладони на его окаменевшие скулы. – Пат… Что ты, Пат? Вы ничего не потеряли. А обрели целую планету, красивую-красивую.

Пат притянул её к себе на колени и, взяв её руки в горсть, медленно произнёс:

– Мы потеряли себя. Леди Анна не ответила мне. Ваша мысль – бред, леди Анна, настолько безумный, что я готов счесть его истиной. Мы, ядро, очень разные, в отличие от кольца – там ярко выражено фамильное сходство…

– Мы заметили. А в других кланах? – спросила Дарья.

– Тоже. Итак, ядро – порождение Полакса. Мы не просто мутанты. Мы не люди.

– А кто же?! – взвилась Дарья.

Не знаю.

– Когда-то моих предков уничтожали, как не-людей, на том основании, что они ели мацу, читали Талмуд и отдыхали в субботу, – сдержанно заметила Анна. Ноздри её длинного, закруглённого, с горбинкой, носа подрагивали. – А теперь начнём копаться в генах? Это смахивает на молекулярный расизм, коллега.

– Вы меня удивляете, коллега. Генотипом определяется видовая принадлежность.

– Но человек не определяется видовой принадлежностью, – возразила Дарья. – Это другой уровень.

– Чем же, sunny lady?

– Я думаю, самосознанием.

– Не обманывает ли тебя мой облик? – Патрик, сжав в ладонях голову Дарьи, смотрел ей в глаза. – Я часть открытой, постоянно изменяющейся биосистемы. Сегодня ты видишь перед собой человека; завтра я могу стать кем угодно… уродом…

– Как я?

– Леди Анна, Вы некорректны в споре!

– А я, наверное, не человек, – лениво мурлыкнула Анна.

– Да и о чём мы спорим? – Дарья соскользнула с колен Патрика на диван, поближе к Анне. – В конце концов, это только гипотеза.

– И гипотеза отвратительная, – Патрик встал и с минуту смотрел сквозь женщин, покачиваясь с носков на пятки. – Вы бы никогда не убедили меня, мои светлые леди, если бы я сам не пришёл к похожим идеям… ещё несколько месяцев назад. Трансдукция65 в клетки мутантов…

– Вы вели исследования в этой области? – с любопытством спросила Анна.

– Нет. Я наткнулся на эту мысль внезапно, помню даже, когда. Во время разговора с тем хэйнским миссионером.

– С кем?! – переспросила Дарья, не веря своим ушам.

– Не знаю, в какую веру он хотел меня обратить. Спрашивал о нашем едином отце, о родстве ядер, об инь-ян… хрипел о каких-то вездесущих элементарных витальных сущностях… И тут меня осенило. Все эти фамильные портреты, ивы, птицы, ядро и кольцо выстроились в систему, как змеи Кекуле66. Только я сначала решил, что мутанты – кольцо. И всё равно, мысль была настолько гадкой, что я отбросил её, как змею. Если бы не леди Анна… Вы устали?

– Я слушаю, Пат, – прошелестела Анна.

– Устали, – подытожил Патрик. – Договорим позже.

Дарья легла рядом с Анной, голова к голове. Обняла подругу, слушая, как выравнивается её лёгкое дыхание.

– Хэйнит-миссионер, – наконец, саркастически промолвила Анна. – Джаргиш-многоженец67.

Дарья фыркнула:

– Да-а! Я о таком слышу впервые, – она посерьёзнела. – Но кто бы он ни был – он таки сумел обратить Пата в свою веру. Да так, что Пат этого даже не заметил.

– Мало ли на свете психократов. Думаешь, ты одна такой кукловод?

– Не кусайся, – Дарья тихонько ущипнула её. Помолчав, вздохнула. – Хорошо, что ты не сказала ему о вампирах.

– Н-нда. Не думаю, чтобы эта идея его воодушевила.

– Ужасная картина! – Дарья перевернулась на живот и печально подпёрла кулачками голову. – Сидишь ночью, творишь, сочинил или открыл чего-нибудь – и, не успев порадоваться, превращаешься в тако-о-ое…

– Ничего ужасного. Наверное, именно вдохновение и даёт толчок к метаморфозу. Творческий экстаз…

– Экстаз? – Дарья вдруг побледнела и выпрямилась, глядя на Анну широкими глазами.

– Ты думаешь – оргазм тоже?…

– Дон! – тихо ахнула Дарья.

– Почему именно Дон?

– Потому что впервые. И я его с тех пор не видела!

Анна догнала её уже у двери, прильнула к Дарье, преградив ей путь:

– Подожди, Дашенька, маленький мой, успокойся!

– Неужели я сама… он из-за меня…

– Во-первых, он может быть где-то в доме, в этом лабиринте целый корабль можно спрятать. Во-вторых, прежде, чем бросаться на поиски, подумай: что ты им скажешь? Что Дон стал гулом из-за того, что занимался с тобой любовью? В-третьих, мы и так скоро всё узнаем, когда соберутся к обеду…

Анна заговаривала подругу, успокаивая её даже мерным ритмом собственного сердца. Только одного не хватало сейчас Дарье: чтобы, как прежде, как всегда, Ася, заведя свои "во-первых, во-вторых", привычным движением протянула маленькую лапку к завиткам на Дарьином виске и, едва касаясь, гладила её волосы.

– Наконец, в-четвёртых: Дашенька, тебе не кажется, что чем скорее все они станут гулами, тем скорее популяция колонистов придёт к равновесию?

– Всё равно жалко, – пробормотала Дарья. – Не хочу, чтобы они превращались. Аянчик… И Джо… И Орк…

Анна пожала плечами.

– Почему? Что плохого в метаморфозе? Для хомо, конечно, процесс непривычный, но…

– Да ты представь себе: ты теряешь своё тело и становишься чем-то совершенно другим! По-моему, очень обидно.

– Обидно, – согласилась Анна, глядя ей в зрачки. – Ты считаешь, что я стала чем-то другим?